Павел Косов – совладелец бара Underdog, хита Китай-города. Толпы гостей, вредная еда, пиво. Сами того не желая, ребята попали в общемировой тренд – бургеры вместо высокой гастрономии, кормим и поим людей, а не фуди. Правда, Павел уверяет, что еда – не главное в Underdog.
— Объявили номинантов премии GQ «Человек года». Вас в списке нет.
— Мы рот е..ли все эти номинации. Мы находимся за рамками таких мероприятий, поэтому не огорчены.
— Во время пандемии мировые звезды, типа Noma, отказались от высокой кухни и пошли в сторону бургеров. В этом смысле вы оказались в мировом тренде.
— Всё возвращается раз в несколько лет. Мы все это проходили несколько лет назад. Скоро все забудут про нашу дыру и ящики у входа, а лет через 6 – вспомнят. Опять начнут говорить про атмосферу бруклинского или берлинского двора.
— Сколько человек в месяц, ну, примерно, приходило в бар?
— Больше 10.000 в месяц. Сейчас есть спад, но летом весь двор – всё было в гостях.
— Как ты отметил первую максимальную прибыль?
— … лидокаином (если ты собираешься это слово печатать).
— Ты сказочно разбогател за эти дни?
— Мы недавно только отбили вложения. И я много трачу. Вкладываю. Деньги работают. Мы долго делали мерч, но не хотели ассоциироваться с одеждой, всё-таки занимаемся едой. Но раз получается, решили выделить модное направление в отдельную историю. Полноценные дропы. Например, анонсируем на днях дроп с кооперативом «Черный». Конечно, еда приносит больше прибыли, а одежда – это возможность выпустить внутренние творческие инициативы.
— Не жалеешь, что к тебе в бар не придут рублевские жены и эскортницы?
— Кстати, есть у нас и такие гостьи. В основном, они живут в радиусе 100 метров. Периодически заходят. Правда, по дороге на помойку, что стоит у входа. Берут сидр: с собой и в себя.
— Девушки, когда узнали что иду к тебе на встречу, улыбались и тут же добавляли, что не прочь тебе отдаться.
— С желанием мне отдаться сталкиваюсь регулярно! Девушки говорят об этом довольно прямолинейно. Оставляют адрес и телефон.
— Ты кумир здешней молодежи, создаешь образ на который многие хотят быть похожи. В чем фокус?
— Никогда не планировал быть кумиром и ничего специально для это не делаю. Стараюсь избегать интервью, фотосъемок. Никогда не афишировал, что Underdog мое произведение. Мне не хочется славы.
— И все-таки она на тебя свалилась!
— Блять, да! Не скажу, что сложно с этим жить. Приятно видеть гостей, но привыкнуть к славе пока тяжело. Я не собирался быть рок-звездой.
— Ты выглядишь как рок-звезда. Но при этом ведёшь себя гораздо скромнее: я не вижу тебя в светских хрониках, полицейские не составляют протоколы, девушки не рвут на тебе трусики. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешся. Я скромный и стараюсь не светиться. Внимание – приятно, но я не знаю, как на него реагировать.
— Когда Москва наесться берлинским духом, что вы ей предложите?
— У нас не было плана «Берлина дать». Underdog – это сборник наших интересов и отражение меня. У меня дома так было. Более того, наши гости – это коммьюнити, которое и раньше с нами было: велотусовка большая, панки, любители дарк-техно. Они все и подтянулись. Они сюда приходят не за едой.
— Какие у тебя отношения с конкурентами на районе: Сюром, Бамбуле, Охоткой?
— Мы все вместе создаем атмосферу района. Я не считаю их конкурентами, потому что мы все немного разные. Я знаком с ребятами из Сюра, с Бамбуле и с Охоткой – не общаемся.
— Ты готов к тому, что гости однажды уйдут и вы останетесь приятным воспоминанием?
— Да. Были готовы к этому еще летом. Проблемы с полицией, нас, как и Сюр, прессовали, давали понять, что скоро закроют. Мы подумали, ну что: это было два классных месяца. Да мы и сейчас готовы. Это же создавалось не ради денег.
— ?
— Захотелось сделать бар, а получилось так что он выстрелил. Конечно, несколько лет мы готовили публику. У нас два фудтрака, мы участвовали во всех фестивалях. Так что, успех не случайный.
— У вас обширное и категорически немодное меню.
— Да, но Underdog история не про еду. Я бы не хотел, чтобы нас называли «гастропроект». Мы просто бар с едой. Да, еда не укладывается в модную повестку: мы не ЗОЖ, еда с глютеном и так далее. У нас есть бургер с пончиком из Криспи (да, с майонезом) и в нем 1300 калорий. Люди знают, куда идут: у нас не кафе здоровой пищи.
— А зачем они приходят? Тусэ? Место съема?
— Летом съем, безусловно. Друзья приходили и говорили, что у нас лучше, чем на «Стрелке» в плане концентрации и соотношения прекрасных женщин. Правда, насчет секса у бара здесь сложновато: народу собирается столько, что яблоку негде упасть.
— Сколько будет длиться ваша популярность?
— Года полтора наш срок. Да, мы каждый месяц подогреваем публику чем-то новым, держим всех в тонусе: от банального бургера из пончиков, до мерча и, например, свои собачьих мисок. Думаю, сделать бургер «Отец Фёдор» в честь Федора Тардатьяна.
— Гости, что слушают дарк-техно внешне непохожи на тех, кто любит Валерия Меладзе. А чем они отличаются ментально, когда попадают внутрь Underdog?
— В последнее время стало много офисников, они пронюхали. Мужики в пиджаках стали заходить. Ничего против них никто не имеет. Им интересно посмотреть на контркультуру, прикоснуться к чему-то запретному.
— Когда вбиваешь слово Underdog, первое что предлагает Яндекс – это его перевод – неудачник. Не лучшее название для бара…
— Дословно может и так, но слово пошло из собачьих боев и спортивной среды вообще. Underdog – это команда или игрок, на которого обычно не ставят. Аутсайдер. Однако, именно этот игрок в последний момент вырывает победу. Доказывает обратное: он чемпион и победитель. Что и получилось у нас.
Фотографии: Сергей Футерман
